Министр любви [cборник рассказов] - Александр и Лев Шаргородские

Сплошной Шекспир...

Я как-то сказала ему, чтобы он женился на женщине, от которой пахнет не духами, а свежим хлебом, — и в кибуце он встретил Джульетту.

Он был гений, мой Ромео — он играл на флейте, знал китайский, водил самолет.

И вы не поверите, кем он стал — директором хлебозавода в Холоне. Мне стало плохо — я все еще помнила того. Из этого вот шкафа я достала старинное направление на аборт и стала махать перед его красивым носом. — Что это? — спросил он. — Направление на аборт! На который я не пошла. Но если б я знала, кем ты станешь!.. Ты же все умеешь — стань кем-нибудь другим.

Инженером. Философом. Разводи крокодилов!

Но кто слушает свою маму?

Иногда вечерами он приходит и достает из-под рубашки горячую буханку. — Дай мне лучше еловых иголок, — говорю я, — мне необходимы витамины...

Как вы попали в Швейцарию?

К июню в приморском итальянском городке евреев, наконец, стало больше, чем итальянцев, и Санта-Маринелла превратилась во второе на земле место, где иудеи составляли большинство.

Сразу после Израиля.

Более того – оно могло стать первым. Арабское население на Святой земле росло значительно быстрее, чем итальянское – в Санта-Маринелле.

Городку грозило превращение в новый Иерусалим.

Еще несколько месяцев тому назад еврея здесь надо было искать, что, правда, никто не делал, а сегодня уже надо было искать итальянца.

И все евреи их искали – чтобы продать баночку икры, матрешку, фотоаппарат “Зенит” – не могли же они продавать привезенное друг другу?..

Вскоре все итальянцы ели икру, фотографируясь на фоне матрешек.

Нельзя сказать, что итальянское нацменьшинство страстно любило пришельцев – евреи ничего не покупали, кроме утиных крыльев, платили за кофе “стоя”, а пили “сидя”, ели в шикарных ресторанах домашние бутерброды, говорили громче итальянцев, жарче их махали руками, бесплатно сидели на платном пляже и ждали визы в Америку. Сидели у моря и ждали визы.

Иудейское нашествие осажденные пытались остановить чрезвычайными мерами.

Невероятно подняли цену на “каппуччино”. Итальянцы перешли на пиво – евреи продолжали тянуть горячий напиток.

– Посыпьте немного чиколлато, – просили они.

Взвинтили цены на платный пляж – снять шезлонг было равносильно снятию студии.

Мера ударила по итальянцам – евреи бесплатно сидели под зонтами. Как раньше – так и теперь.

Итальянцы пошли на крайнюю меру – цены на квартиры достигли невиданного уровня. Ни один итальянец не мог снять. Иудеи снимали.

– Только с видом на море! – предупреждали они.

Горожане начинали догадываться, что перед ними непобедимая армада.

Конечно, если б жители Санта-Маринеллы были бы немножко антисемитами, как это еще иногда случается в отдельных частях нашей голубой планеты, они б безусловно придумали что-нибудь сами или взяли из истории. Но море уберегло их от ненависти, они любили жизнь, людей, в том числе евреев, – пусть это останется загадкой, но любили – и древний город был сдан без единого выстрела...

Нет, выстрел, правда, был, один выстрел. Но не по евреям – карабинеры стреляли по ворам – ограбили “Супермеркато”, отдел готового платья. Воры удрали, побросав мешки с награбленным на городской свалке...

Вскоре евреи ходили разодетые во все итальянское, из того самого “Супермеркато”... Карабинеры подозрительно поглядывали на них, но те чихать хотели и ежедневно меняли наряды.

– В Америке, – объясняли они, – каждый день надо менять рубашку. Мы тренируемся...

Некоторое время они продолжали коллективные прогулки по свалке, но потом, видимо, разочаровавшись в местных ворах, вернулись к морю и ждали визы...

А благословенная Америка отказывала, почти всем. Даже избитым отказывала, даже дважды уволенным, даже изнасилованным. Более того, в это трудно было поверить – изнасилованным по дороге в синагогу...

Еще недавно двери заморской мечты были открыты перед любым изнасилованным евреем, поэтому все евреи в течение двух месяцев в своих заявлениях были так или иначе изнасилованы, а потом радостные, на крыльях улетали через океан.

– Ай лав май хат ин Сан-Франциско, – пели они.

И вдруг – никого, даже после группового.

Волнение охватило евреев, временами оно достигало восьми баллов...

Встревоженные, каждый вечер они собирались на площади, и пьяцца Маре превращалась в форум.

Представьте себе форум, заполненный евреями – это уже синагога.

И каждый вечер перед ними выступал народный трибун Ниссим Баренбойм. Ниссим помогал советским евреям стать американскими.

– Евреи! – призывал Баренбойм, – перестаньте писать об изнасиловании по дороге в синагогу! Вы же видите – изнасилованных по дороге в храм Америка не берет вторую неделю!

– А что писать, господин Баренбойм, – кричал форум, – что?!!

– Что? – отвечал трибун, – у вас что, в жизни, кроме изнасилования, ничего не было?! Садизм, издевательства, убийство, наконец!

– Какое убийство? – возмущался форум, – после убийства – куда уже ехать! На кладбище? Что писать, что, если не пускают по изнасилованию?!!

– Я не могу больше слышать этого слова, – трибун зажимал уши, – в Америке тоже насилуют! Но никто ж не просится в Россию!

– Вы забываете о религиозной подкладке, – напоминали евреи, – у нас по дороге в синагогу! У нас это не сексуальный акт, а чисто антисемитский. У вас насилуют, как женщину, у нас, простите, как еврея! Вы считаете, что Адель Семеновну изнасиловали, как женщину?

Трибун ответить не успел. Адель уже шла с кулаками.

– Как женщину, мой дорогой, как женщину, – гордо повторяла она, – это вас, как еврея!

– Тогда почему вас должны впустить в Америку? Молчите! Вы позорите нас всех!

Начиналась дискуссия с маханием рук.

– Говорите, говорите, – махал рукой трибун Баренбойм, – чтоб я вам не сказал – все впустую! Когда Цвигер пишет, что его изнасиловали – не

только Америка закроет двери, но и Китай! Посмотрите на его пуным – в консулате уверены, что это он изнасиловал древний Киев.

Цвигер самодовольно улыбался.

– И тем не менее, – сказал он, – хочу в Америку.

Пьяцца гудела, и трибун чувствовал, что все кончится изнасилованием его. Тем более, синагога была недалеко...

Он почти желал этого – тогда он напишет своему шефу, чтобы его на законном основании отпустили отсюда, в родной Бостон.

Он кончил Беркли, бедный Баренбойм, он был специалистом по сравнительной филологии, английской литературе – Шекспир, Бен Джонсон, Марлоу. А тут Цвигер, Адель Семеновна...

– Я не специалист по Циперовичам, – кричал он, – я по Шекспиру, Сонет 66!.. “Я смерть зову, мне видеть невтерпеж...”

Он декламировал. Евреи довели его до чтения сонета. А что им оставалось, евреям, когда их не брали на дальние берега?

Чтобы доказать, что они политические беженцы, консульство требовало от них все новых страданий – им мало было своих цорес!

Консул говорил, что антисемитизмом сегодня никого не удивишь, что в Америке его навалом – и требовал чего-нибудь новенького, экстравагантного, экзотического. Одно время ему хотелось, чтобы каждый еврей, прежде чем придти в консульство, дважды тонул в Желтом море. Чтобы были мужчины брошены за борт, а женщины изнасилованы пиратами – в консулате явно сидел сексуальный маньяк, извращенец, неравнодушный к изнасилованиям.

Евреям с невероятным трудом удалось убедить консульство, что они не вьетнамцы – демонстрировали глаза, кожу, говорили по-русски, на идиш.

– Разрешите нам тонуть в нашем море, – умоляли они, – у нас столько морей! Балтийское, Арал...

– Тоните, – предупредили их, – но только на антисемитской основе.

И месяца три евреи тонули на антисемитской основе от Баренцева до Черного морей. Их швыряли туда юдофобы. Тот же Цвигер после изнасилования по дороге в синагогу был брошен в Днепр, в районе Кончи Заспы и выловлен матросами Северного Флота в Северном Ледовитом океане, в декабре месяце.

После этого консульство закрыло впуск евреев, тонувших в различных морях и океанах, так как выяснилась явная ложь Цвигера – в декабре по Северному Ледовитому плыть невозможно. Можно идти. По льду.

Затем брали всех, кого не приняли в Университеты. Волна была затяжной, до тех пор, пока не выяснилось, что среди “непринятых” половина докторов наук и один кандидат на Нобелевскую...

После этого хорошо проходили удар автомобилем сзади, плевки в лицо и выход на Красную площадь с транспарантами “Отпустите нас в Израиль!”

Требование отпустить в Израиль одно время как ничто открывало ворота в Америку.

И вот сейчас все прекратилось. Никто не знал, что писать, а писать было надо. Иначе далекие берега никогда бы не стали близкими.

– Почему вам так хочется именно в Америку, – ворчал Баренбойм, – чем вы лучше других? Выше других?